Биография. Московская архитектурная школа – Школа Ухтомского Главные проекты и постройки

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru

Дмитрий Васильевич Ухтомский родился в 1719 году в обедневшей княжеской семье. Мальчиком был отдан в школу математических и навигационных наук. В 1733г. (14 лет) он перешел к московскому архитектору Ивану Фёдоровичу Мичурину, у которого учился до 1741г (в этом же году была реализация проекта колокольни ТСЛ - проект Шумахера, которую Ухтомский переделывал)., когда поступил к приехавшему в Москву зодчему И. К. Коробову (Совместно с Земцовым и Еропкиным он составил в 30-х годах XVIII в. поражавший своей смелостью проект организации всех архитекторов России в единый "корпус" и открытия русской академии архитектуры). В 1742 г. Д. В. Ухтомский самостоятельно выполнил проект восстановления разобранных в своё время Тверских ворот Белого города Москвы (на месте нынешней площади Пушкина). В сохранившемся описании этих ворот приводятся сведения об украшении их многочисленными колоннами, пилястрами, баллюстрадами, статуями и белокаменной резьбой. Видимо, на Ухтомского, выросшего и обучавшегося в Москве, не могли не повлиять те архитектурные сооружения, воздвигнутые здесь в конце 17 века. Его привлекало то богатое декоративное убранство, которое было характерно для архитектуры Москвы конца XVII в. (Деятельность зодчего Я. Бухвостова и его талантливого последователя И. Зарудного закрепила эту любовь к традиционному русскому узорочью в архитектуре.)

В 1742 г. Д. В. Ухтомский получил свой первый архитектурный чин - "архитектурии гезель".

А в 1745г. умер архитектор Иван Яковлевич Бланк, по существу являвшийся главным архитектором города. На его место был назначен Д. В. Ухтомский.

Будучи достаточно подготовленным практиком, знакомым с основами архитектурной классики и передовой тогда системой регулярного градостроения, впитавший с юных лет архитектурно-художественные традиции московского зодчества, Ухтомский начал свою самостоятельную работу в качестве главного архитектора Москвы.

Приступив к постепенному упорядочению хаотически разросшегося к началу XVIII века города, Ухтомский сосредоточил свое основное внимание на жилой застройке - городских усадьбах, которые тогда преобладали в Москве.

Учитывая новые градостроительные требования, Ухтомский постепенно, начав с выгоревших участков, выполнил чертежи регулярной застройки всего города и представил их в 1753 г. в Сенат. Но на практике Ухтомский видел неприемлемость прямого перенесения в Москву столичных образцов и был вынужден искать более реальные пути для внедрения порядка и новой системы в застройку города. В своей работе Ухтомский стремился внести упорядоченность в расположение застройки, найти устойчивую схему размещения всего комплекса сооружений, пригодную для применения в усадебном строительстве города в целом.

Вся система усадебных строений основывалась теперь на симметрии и порядке. По сторонам главного жилого дома располагались небольшие флигеля и службы; полукруглая ограда объединяла центральный дом и вынесенные на передний план боковые строения, образуя подъездной двор. За домом находился сад и дополнительные хозяйственные постройки. Жилой дом с подъездным передним двором и расположенные по его сторонам дополнительные строения придавали парадность и представительность усадебному ансамблю (Бестужева-Рюмина дворец-усадьбу на улице Коровий брод - бауманка).

Композицию жилых усадеб Москвы Ухтомский применил в подмосковной усадьбе Трубецких (1750 - 1753), расположенной на берегу Москвы-реки в близи Нескучного. Это был небольшой усадебный ансамбль, включающий жилые строения, регулярный парк с различными садовыми устройствами и природный ландшафт - лес, пруд, реку, широкие просторы с виднеющейся вдали Москвой. Простые и ясные объемы жилых строений, их четкое, ордерное построение, несложная отделка фасадов контрастно выделялись на фоне декоративного паркового обрамления.

Классическую основу русской загородной усадьбы XVIII века Ухтомский, как и в городских усадьбах, связывал с традициями старого московского зодчества. Но если его учитель Мичурин обогащал свои сооружения буквальным воспроизведением древнерусских деталей и форм, то Ухтомский творчески перерабатывал их сообразно художественным требованиям и вкусам времени.

Крупным произведением Ухтомского был каменный Кузнецкий мост через реку Неглинную (1751 - 1757), сооруженный вместо деревянного, который затоплялся во время паводков. Он разработал проект торговых лавок, которые должны были дополнить собой строение моста, составить вместе с ним представительный ансамбль. Предусматривалась также перепланировка близлежащих улиц. Проект Ухтомского предлагал совершенно новую для Москвы XVIII века разработку торгового ансамбля. Вместо обычного обширного здания торговых рядов с внутренним замкнутым двором архитектор создал несколько отдельных небольших строений, которые объединил с центральным сооружением комплекса - каменным мостом. Этот ансамбль в силу своих функциональных свойств, в отличие от замкнутой планировки усадеб, имел раскрытую, обращенную к городу композицию. Это являлось примером своеобразной регулярной застройки города, созданной на основе группы сооружений утилитарного назначения.

Сдержанными, простыми формами отличалось здание первой и Москве архитектурной школы, проект которого был выполнен в 1760 г. В этом небольшом сооружении проявились такие качества, как скупость форм, практицизм, экономичность и вместе с тем достаточная представительность. Сравнительно небольшое, прямоугольное в плане здание имело трехчастное членение фасада с неглубокими центральным и боковыми ризалитами, увенчанными фронтонами. Плоские стены строения, характерного для московского зодчества первой половины XVIII века, были обработаны лопатками, завершенными картушами на фронтонах и фигурными маскаронами. Здание было просто и удобно распланировано для условий специального учебного заведения.

Одним из ярчайших примеров гениального умения Ухтомского органично вписывать новые сооружения в древние ансамбли является колокольня ТСЛ. Елизавета Петровна самолично утвердила проект колокольни. Колокольня на 6 метров выше Ивана Великого (88м). В архитектурном замысле колокольни развита композиция русских столпообразных сооружений. Отталкиваясь от традиционных форм и в то же время широко используя художественные возможности и средства классического ордера, Ухтомский достиг здесь необычайной стройности и праздничности свойственной лучшим образцам русской архитектуры.

Зодчий противопоставил мощному рустованному четверику основания легкий ордерный каркас колокольни, максимально облегчив ее массив в верхней части. Ясность архитектурного образа колокольни не нарушалась богатством ее декоративного убранства, которое дополняло и обогащало основной архитектурный замысел композиции.

Творческие достижения, воплощенные в колокольне Троице-Сергиевой лавры, зодчий закрепил в проекте Воскресенской башни. Она близка лаврской колокольне по замыслу, формам и художественному образу. Он выполнил три варианта свободно стоящей многоярусной Воскресенской башни, превратил порученную ему небольшую работу в широко задуманный градостроительный проект.

В 1753 г. Ухтомскому было поручено построить каменные Красные ворота вместо сгоревших незадолго до того деревянных ворот, возведенных М. Земцовым к коронации Елизаветы Петровны. Зодчий поместил по сторонам арки и боковых проходов мощные сдвоенные колонны, придавшие силу и величественность архитектуре ворот, а созданные им в камне реальные, трехмерные членения ордера подчеркнули его определяющую роль в сооружении. Ясно читаемая рельефная ордерная структура выявила классическую основу сооружения, решительно отделила его от ближайших образцов - временных "увеселительных" строений. Это произведение Ухтомского вышло из сферы малых форм в область большой фундаментальной архитектуры.

Ухтомский был архитектором переходного периода, и произведение которое, которое ярко выразило тесную связь Ухтомского с современностью и вместе с тем его устремления к будущему, был проект Госпитального и Инвалидного домов - одна из последних крупных работ зодчего. Он мыслился в духе Дома инвалидов в Париже, законченного в начале XVIII века.

В проекте Инвалидного дома, выполненного Ухтомским (1758 - 1759), от парижского прообраза сохранился лишь общий замысел композиции и соотношения ее основных частей. В центре, как и в ансамбле Брюана - Мансара, возвышался величественный собор, а по сторонам размещались лечебные и жилые корпуса, скомпонованные в крупные симметричные блоки. В остальном архитектурные формы, художественный образ и идеи, вложенные в проект зодчим, были независимы от исходного образца. Этот проект Ухтомского явился предшественником общественных ансамблей будущего, осуществленных учениками зодчего - прежде всего Казаковым, а затем мастерами Петербурга и Москвы.

Школа архитектор ухтомский русский школа

Ученичество, как таковое, было развито и до школы Ухтомского, но именно он превратил эту систему в правильную, хорошо организованную школу, которая в месте с практическим обучением давала и серьезные знания в области архитектурной теории.

Мысль о создании школы не возникла у Ухтомского внезапно. Оно начало формироваться еще в то время, когда он был помошником Коробова. Важным стимулом для Ухтомского послужила Положение об архитекторской экспедиции, привезенное Коробовым из Питера (был пункт и о создании единого государственного органа по делам архитектуры, так и об объединении всех зодчих в единой организации) . Первые ученики появились у Ухтомского, когда он заменял отбывшего Коробова и стал руководителем команды в 1744. А в 1745 у Ухтомского появились свои собственные ученики, когда он стал самостоятельным мастером, заняв место умершего Бланка. Именно с этого времени начинается его деятельность по созданию своей школы. В 1749г. двое из учеников Ухтомского были произведены в газели (что было признания успехов его учеников), в этом же году была открыта школа.

С многочисленными трудностями сталкивался Ухтомский в начале своей деятельности по созданию школы: это и отсутствие нормального помещения (ученики занимались в 1 комнате, требующей капитального ремонта, не хватало инструментов и ученических принадлежностей. Но с большим упорством Ухтомский добивался от Сената лучших условий. Постепенно ему это удавалось. Были у Ухтомского проблемы и с отсутствием необходимой литературы, например из запрашиваемых им книг (в т.ч. Витрувия, Серлии, Полладия) были высланы лишь 2 книги имеющиеся в академии наук. Практически все ученики Ухтомского обязаны были присутствовать на теоретических занятиях в школе, их участие в стройках не освобождало их от этих занятий (которые начинались в 5-6 утра).

Занятия начинались с изучения математических дисциплин, необходимых будущему архитектору. После математических дисциплин шли архитектурные: прочерчивание ордеров согласно их сложности и геометрии, серьезное внимание уделяли и рисунку. Это видно и в исполнении графических чертежей, значительно превосходящих чертежи команд Бланка и Мичурина 30-40 гг.

Важную роль в школе Ухтомского играло и обучение старшими учениками младших. После курса обучения ученики Ухтомского были способны работать самостоятельно, начиная с проектирования малых зданий. Теоретическое обучение сочеталось в школе с практическими занятиями Заканчивая теоретический курс, ученик получал практическое задание обычно выполняющееся им под присмотром газелей.

Команда Ухтомского имела огромное количество поручений, по починке, восстановлению или постройке сооружений по всей Москве и ее окрестностям. Можно говорить даже о том, что на них лежали осмотры и починка всей ветхой Москвы. И только благодаря большой команде учеников (к 1760 - 80), работающих под контролем газелей удавалось справляться с таки объемом поручений. Ухтомский старался добиться от Сената учреждения архитекторского штата и конторы, мотивирую тем, что таким образом улучшится уровень образованности мастеров, так и все-таки не достаточно хорошими условиями в которых происходит обучение и слишком низкими жалованиями для учеников. Сенат отказал. И Ухтомский, концентрируя в своих руках почти все строительство, как в Москве, так и в провинции и набирая большое количество учеников фактически создал в Москве архитектурное управление со школой при нем.

К началу 50х школа ухтомского получила такую широкую известность и хорошую репутацию, что не только московские но и петербуржские ведомства стремились заполучить его учеников и в 1752 Главная полицместерская канцелярия потребовала откомандировать 1 газеля и 6 учеников к себе. Важен и тот факт, что к этому времени в Петербурге почти полностью прекратилось обучение национальных российских кадров (из-за смерти Земцова, казни Еропкина и отъезда в Москву Коробова), а иностранные мастера практически не занимались воспитанием русских мастеров, предпочитая брать в ученики иностранцев. Работали Ученики ухтомского и у Растрелли, который положительно отзывался о них.

В 1761 году Сена подтверждает свое решение о передачи команды Никитину, в связи с отставкой Ухтомского. После этого Никитин сократил команду с 80 человек до 31, что явилось началом распада школы. До 1763 года команда постепенно уменьшалась, а после пожара в Твери (где пытались воплотить в жизнь новый опыты в области градостроения. На основе композиции Петербурга, с центральной площадью и 3х лучевой системой, впоследствии планы других городов, требующих восстановления в этот период приказом Екатерины 2 строились по плану Твери - Казань, Дорогобуж) Никитин с частью команды был отправлен на восстановление города, оставшаяся команда была поручена Жукову. Вскоре после этого были уничтожены архитекторские штаты при Сенате и школа Ухтомского в 1764 году прекратила свое существование.

Расцвет школы Ухтомского связан с общими социально-политическими и культурными процессами середины 18 века. Именно в это время происходит расцвет национальной культуры, основы которой были заложены реформами Петра. Это время выдвижения русских ученых в академии наук, создания русского театра, Университета, академии художеств, рост русской поэзии. Именно стараниями и энтузиазмом патриота Ухтомского была создана школа, руководимая исключительно русскими мастерами, никогда не бывавшими за границей. Это говорит о том, что русские мастера уже хорошо усвоили основы мировой классической архитектуры и на основе национальной культуры могли создавать произведения, стоящие наравне с мировыми шедеврами.

Литература

1. Грабарь И. История русского искусства, т. IV

2. Михайлов А.И. Архитектор Д.В.Ухтомской и его школа. М., 1954

3. Евсина Н.А. Архитектурная теория в России в XVIII в. М., 1978

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Краткое жизнеописание главного архитектора Москвы в период правления Елизаветы Петровны Дмитрия Ухтомского. Исследование архитектурных особенностей построек Ухтомского в стиле барокко: Красные ворота, Колокольня Троице-Сергиевой лавры, Кузнецкий мост.

реферат , добавлен 28.09.2012

Биография Алексея Викторовича Щусева - русского и советского архитектора. Анализ творческой деятельности Щусева как историка архитектуры, педагога, автора градостроительных проектов, культовых, жилых и общественных зданий, мемориальных сооружений.

реферат , добавлен 24.05.2013

Биографические сведения о жизни английского архитектора-палладианца, представителя классицизма Дж. Соуна. Отличительные черты и описание наиболее заметных его работ. Создание в доме Соуна первого в истории музея архитектуры, его особенность и необычность.

реферат , добавлен 25.08.2012

Краткая биография Ф. Райта, расцвет творчества, первые достижения. Характеристика домов архитектора, рассмотрение проектов. Анализ основных принципов органической архитектуры. Ф. Райт как новатор в использовании технических средств в архитектуре.

дипломная работа , добавлен 15.10.2012

Антонио Пласид Гильем Гауди-и-Корнет - каталонский архитектор. Его биография, становление, раннее творчество. Роль знакомства с Эусеби Гуэлем в развитии творчества и судьбе архитектора. Характеристика ряда выдающихся творений известного архитектора.

презентация , добавлен 25.01.2011

Оценка необходимости специальных знаний для проектирования и строительства зданий и сооружений. Основное содержание деятельности архитектора, главные требования к его личностным и профессиональным качествам, анализ роли и значения на современном этапе.

презентация , добавлен 21.12.2013

Изучение жизни и творческой деятельности Андрея Никифоровича Воронихина - русского архитектора и живописца, представитель классицизма, одного из основоположников русского ампира. Краткий обзор и характеристика основных работ выдающегося зодчего.

презентация , добавлен 27.01.2013

Ознакомление с биографией Захи Хадид. Рассмотрение нестандартного и оригинального дизайна архитектора. Изучение основ постройки обитаемого моста над Темзой, перевёрнутого небоскреба, клуба на вершине горы в Гонконге. Основные постройки автора в России.

презентация , добавлен 30.10.2014

Особенности формирования архитектурного пространства. Материально-пространственная среда города и проблемы ее формирования. Влияние деятельности архитектора на процесс формирования материально-пространственной среды, ее реконструкции и модернизации.

реферат , добавлен 18.09.2014

Изучение практического опыта осуществления исследовательско-проектных, организационно-управленческих и педагогических разработок в системе профессиональной деятельности архитектора. Критическая и экспертная деятельность, ее цели, функции и задачи.

Мастер елизаветинского барокко . Дмитрий Васильевич Ухтомский - представитель княжеского рода Ухтомских , ведущих свою историю от династии Рюриковичей ; в 22-м колене Ухтомский приходился прямым потомком Юрию Долгорукому . Родился в 1719 году в родовом селе Семёновском Пошехонского уезда Ярославской губернии - единственной к тому времени вотчине обедневшего рода; здесь же прошли ранние годы будущего архитектора. Отец Дмитрия, Василий Григорьевич, служил солдатом Семёновского полка , а с 1727 года числился капралом Нижегородского пехотного полка. В 1730 году, за год до смерти, князь Василий Григорьевич продал за 50 рублей Семёновское и то немногое имущество, которое за ним числилось, и перевёз семью в небольшое село Шелепинское Череможской волости Ярославского уезда, половина которого принадлежала жене - Ирине Яковлевне Чириковой .

В 1731 году двенадцатилетний Дмитрий был отправлен в Москву для обучения в Школе математических и навигацких наук , дававшей начальное инженерное образование и служившей подготовительным училищем при Морской академии . Вероятно, в школе Ухтомский проявил склонность к архитектуре, так как после её окончания в 1733 году его направили в архитекторскую команду Ивана Мичурина . Мичурин обучал учеников черчению, арифметике, теории ордеров , поручал выполнение практических задач, что позволило Ухтомскому приобрести необходимые зодчему знания и опыт .

С 1742 года работал под руководством Ивана Коробова , который в том же году фактически передал Ухтомскому руководство своей архитектурной практикой. В 1744 году Ухтомский получает официальное признание, титул государственного архитектора и капитанский чин.

Крупный успех архитектора связан с коронацией Елизаветы Петровны в 1742 году . Авторству Ухтомского принадлежали многочисленные триумфальные арки («ворота») и павильоны. В -1757 годах он перестроил одни из этих ворот в Красные ворота , впоследствии уничтоженные в 1928 году . Ухтомский застроил соседнюю Басманную слободу , в том числе выстроил храм Никиты Мученика - крупнейший сохранившийся памятник позднего барокко в Москве. Однако большинство построек Ухтомского были уничтожены пожарами, а Кузнецкий мост был засыпан в 1817-1819 годах.

В 1760 году Ухтомский был отстранён от службы по обвинению в растрате, его школу закрыли в -м. Несмотря на оправдание в суде, в 1767 году архитектор навсегда покинул Москву и уже не вернулся более ни к строительству, ни к преподаванию.

Умер Ухтомский в своем имении Архангельское-Дубки (Одоевский уезд, Тульская губерния) 4 (15) октября 1774.

Проекты и постройки

1738-1770 - постройки в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре (колокольня, Смоленская церковь (Одигитрии), включая живопись и иконостас), Сергиев Посад ;
1745-1751 - Храм Никиты Мученика в Старой Басманной слободе , Москва, Старая Басманная улица , 16 ;
1749-1768 - участие в постройке городской усадьбы А. П. Бестужева-Рюмина , Москва, 2-я Бауманская улица , 5 (перестроен) ;
1749-1750 - перестройка храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках , Москва, Крапивенский переулок , 4 ;
1750-1755 - Надвратная церковь преподобного Пахомия в Высоко-Петровском монастыре , Москва, улица Петровка , 28, стр. 3 ;
1751-1758 - Городская усадьба князей Долгоруковых, Москва, Колпачный переулок , 6, стр. 2-3 (перестроена) ;
1751-1759 - завершение строительства (по новому проекту) храма святителя Николая (Спаса Преображения) в Заяицком , Москва, 2-й Раушский переулок , 1-3/26 ;
1752-1757 - реконструкция церкви царевича Димитрия на крови (перестройка подклета, трапезной, ремонт крыши и глав), Углич , Кремль ;
1752-1757 - реставрация княжеского дворца удельных князей , Углич, Кремль ;
1752-1769 - Городская усадьба Апраксиных - Трубецких , Москва, улица Покровка , 22/1, стр. 1 ;
1753-1757 - Красные ворота (не сохранились ) ;
1753-1757 - Фанагорийские казармы («Сенатский дом»), Москва, Бауманская улица , 61 ;
1754-1759 - восстановление и реконструкция Арсенала , Москва, Кремль ;
1756-1758 - Колокольня и трапезная храма Священномученика Клименты, Папы Римского , Москва, Пятницкая улица , 7/26 ;
1758-1761 - Колокольня Варлаамо-Хутынского Спасо-Преображенского монастыря , Новгородская область , на окраине Хутыни ;
Кельи Никитского монастыря (сохранился один корпус)

Приписываемые постройки

Неосуществлённые проекты

Напишите отзыв о статье "Ухтомский, Дмитрий Васильевич"

Примечания

, с. 11.
, с. 15.
, с. 12-14.
, с. 120.
, с. 57-75.
, с. 352.
, с. 43-51.
, с. 85.
, с. 175-187.
, с. 109-113.
, с. 99-105.
, с. 191-197.
Науменко Г. И., Степанова Е. В. Усадьба Долгоруких XVII-XIX вв. на Покровке // Сборник Общества изучения русской усадьбы. - М ., 1997. - № 3 (19) . - С. 108-115 .
, с. 117-125.
, с. 90-91.
, с. 271-277.
, с. 261-267.
, с. 201-211.
, с. 309-315.
, с. 215-223.
, с. 162.
, с. 227-228.
Либсон В. Я. , Домшлак М. И., Аренкова Ю. И. и др. Кремль. Китай-город. Центральные площади // Памятники архитектуры Москвы . - М .: Искусство, 1983. - С. 343. - 504 с. - 25 000 экз.
, с. 147-155.
, с. 83-84.
, с. 159-169.
, с. 320.
, с. 324.
, с. 322.
, с. 323.
, с. 324-325.
, с. 325.

Литература

Мурзин-Гундоров В. В. Дмитрий Ухтомский. - М .: Издательский дом Руденцовых, 2012. - 334 с. - (Архитектурное наследие России). - Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала. Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.

Русский зодчий, работавший в стиле елизаветинского барокко. Главный архитектор Москвы во время правления . Ученик .

Биография

Происходил из старинного княжеского рода. Отец - Василий Григорьевич, был военным. Мать - Ирина Яковлевна, в девичестве Чирикова.

В 1731-1733 годах Ухтомский учился в Школе математических и навигацких наук в Москве. Затем брал уроки архитектуры у знаменитого зодчего Ивана Федоровича Мичурина (ок. 1703-1763). С 1742 года работал под руководством другого известного архитектора (1700-1747).

В 1744 году Ухтомский получил признание и стал государственным архитектором. С этого времени и до 1760 года Дмитрий Васильевич был главным зодчим первопрестольной. Однако вследствие ложных доносов о растратах он был отстранен от службы и потерял созданную им архитектурную школу. В итоге Ухтомский был оправдан, но в 1767 году оставил Москву и всю свою творческую деятельность. Зодчий обосновался в имении Архангельское-Дубки, где и скончался в октябре 1774 года.

Творчество

Одной из выдающихся работ Ухтомского является колокольня , которая создавалась с 1741 по 1770 год. Распространенному в архитектуре типу башни-колокольни Дмитрий Васильевич придал своеобразный вид. Нижний этаж имел массивный кубический объем, его стены были поделены рустованными и гладкими лопатками. Над ним возвышались еще четыре этажа, постепенно сужавшиеся кверху. Верхний ярус представлял собой легкий и стройный павильон и завершался куполом сложной формы.

В 1748 и 1752 годах Ухтомский трудился над планами городской застройки в тех местах, которые пострадали от пожаров.

В 1753 году зодчий создал проект башни-ворот на месте Воскресенских ворот Китайгородской стены. Проект сочетал в себе многоярусную башню и триумфальные ворота, которые постепенно сужались от угловых массивов в нижнем ярусе до стройных в верхнем. Его завершал пьедестал и статуя трубящего гения. Однако данный замысел не был претворен в жизнь.

В 1753-1757 годах архитектор построил Красные ворота, которые были снесены в 1927-1928 годах. Ему принадлежит выдающийся памятник позднего барокко - храм Никиты Мученика в Басманной слободе, которую Ухтомский также застраивал.

В 1750-е годы большие работы проводились под руководством зодчего в Кремле, из которых однако ничего не сохранилось из-за позднейших перестроек.

Наиболее значительным проектом Ухтомского был «Инвалидный и Гошпитальный дом» (1759). Здание должно было быть сооружено на юго-востоке Москвы, рядом с Симоновым и монастырями. Оно должно было состоять из четырех корпусов, соединенных колоннадами с воротами-проездами. Внутри корпусов находились замкнутые дворы, а сами они обрамляли площадь, в центре которой предполагалось возвести здание собора, оформленного коринфскими портиками, одним большим и четырьмя маленькими куполами. К сожалению, этот грандиозный проект не получил своего воплощения.

Дмитрий Васильевич был не только выдающимся зодчим, но и педагогом. В 1749 году им была создана архитектурная школа-мастерская, где ученики получали теоретические знания и практический опыт. В годы расцвета в школе учились до восьмидесяти учеников. Среди них были крупнейшие зодчие второй половины XVIII века: , И.Е. Старов, . После отстранения Ухтомского от всех работ в 1760 году школа перешла к его ученику Петру Никитину, но затем в 1764 году все же была закрыта.

Архитектор Дмитрий Васильевич Ухтомский родился в 1719 году в Ярославской губернии. Выходец из именитого княжеского рода и являвшегося прямым потомком Юрия Долгорукова.

Детские годы будущий архитектор провел в селе Семеновском - семейной вотчине, а после, после продажи владения его отцом Василием Григорьевичем - бывшим солдатом знаменитого Семеновского пола - переехал в село Шелепинское той же Ярославской губернии, наполовину принадлежавшего его матери - Ирине Яковлевне Чириковой.

В 12 лет, в 1731 году, Дмитрия Ухтомского отправляют в город Москву и определяют в Школу математических и навигационных наук. Закончил он ее в 1733, после чего был принят на работу, где трудился, вплоть до 1741 года, под руководством архитектора Ивана Федоровича Мичурина, а затем и зодчего Ивана Кузьмича Коробова. Последний, в 1742 году, передал Дмитрию Васильевичу свою немалую архитектурную практику.

В 1744 году архитектор Ухтомский стал официально признанным мастером, получил звание государственного архитектора, а также капитанский чин.

Зодчий стал известен, благодаря возведенным им в большом количестве триумфальным аркам и различным павильонам. Он застраивал Басманную слободу, спроектировал Кузнецкий мост. К сожалению, многие его творения до наших дней не сохранились, а были снесены при советской власти или разрушены пожарами.

В период с 1741 по 1770 годы Дмитрий Васильевич Ухтомский занимался строительством колокольни в расположенной в Подмосковье Троице-Сергиевой лавре.

В 1748, а также в 1752 году архитектор разрабатывал первые в истории города генпланы Москвы, что было связано с уничтожением построек сильными пожарами того периода.

В 1750-х зодчий руководил реконструкцией и реставрацией . В 1749 году основал знаменитую Дворцовую школу по подготовке молодых архитекторов, где в свое время обучались такие известные в будущем мастера, как , Александр Филиппович Кокоринов и Иван Егорович Старов.

В 1760 году произошло непоправимое - Ухтомского обвинили в растрате и отстранили от государственной службы, а вскоре, в 1764 году, закрыли и его школу. Правда, в дальнейшем суд его оправдал, но это не остановило архитектора, и он покинул Первопрестольную в 1767. К архитектурной практике после этого он более не возвращался.

Не стало зодчего в октябре 1774 года. Умер он в своем имении, расположенном тогда в Тульской губернии.

Русский архитектор и реставратор периода царствования Елизаветы Петровны.

Детство и юность, первые работы

Дмитрий Васильевич Ухтомский родился в 1719 году в селе (на тот момент в Пошехонском уезде Ярославской губернии). Семья, в которой родился Ухтомский, была знатной, но, увы, обедневшей. Ухтомские были в родстве со знаменитой династией Рюриковичей, а в числе предков будущего именитого мастера значился сам великий князь . Несмотря на такое родство, Дмитрию Васильевичу приходилось в детстве нелегко: его родители сильно нуждались материально. Будучи наследниками традиций петровской эпохи, они, тем не менее, считали, что сын должен получить практические знания в области строительства и поэтому определили его в двенадцатилетнем возрасте в школу математических и навигационных наук в . Именно здесь мальчик обнаружил в себе склонность и, вместе с тем, большой талант к архитектуре. Дарование позволило ему в 1733 г. стать учеником архитектора Мичурина, который долгих восемь лет (до 1741 года) обучал его всему тому, что знал сам. Мичурин особо выделял Ухтомского среди своих учеников, отметив впоследствии, что тот после нескольких лет практических занятий уже имеет достаточную подготовку и имеет все основания приступить к самостоятельной карьере архитектора.

Талант Ухтомского, к счастью для него, был по достоинству оценен его современниками. История знает немало примеров того, что яркие деятели своей эпохи были вынуждены десятилетиями ждать крупицы удачи. Иллюстрацией признания его архитектурных заслуг может служить назначение Дмитрия Васильевича на проект по выполнению Триумфальных ворот на Тверской улице. Ворота предполагалось поставить в связи с восшествием на престол в 1741 г. . Помимо этого Ухтомский также отвечал и за декоративное оформление коронационных празднеств.

В 1742 г. Ухтомский бы удостоен ранга гезеля архитектуры. Тогда же, практически сразу после обучения у Мичурина он был определен к Коробову - очень известному и талантливому зодчему , который недавно переехал в Москву и с готовностью делился с Ухтомским своим практическим опытом.

Старательность и прилежность в работе в сочетании с огромным рвением и честолюбием позволили Ухтомскому довольно быстро построить впечатляющую для его возраста карьеру. В 1745 г. Дмитрий Васильевич был произведен в архитекторы - это случилось после ухода на пенсию Коробова и смерти Бланка, который считался главным московским архитектором того времени. Конкурентов у Ухтомского не было: Дмитрий Васильевич был для своих лет и времени самым выдающимся юным зодчим Москвы, который к тому времени уже на практике доказал свою компетентность. Архитектуру Москвы и Подмосковья он изучил еще под руководством своего наставника, Мичурина. В 1744 г. Ухтомский даже взял своего первого ученика - молодого человека по фамилии Рославлев, который также впоследствии стал архитектором. Это значило, что его имя уже начинало пользоваться славой и уважением в определенных кругах.

Безусловно, и Мичурин, и Коробов значительно повлияли на Дмитрия Васильевича. Они оба были талантливы, усердны, обладали широким кругозором. Глядя на них, Ухтомский тоже стремился к выдающимся результатам, пользуясь возможностями углубить свой практический и теоретический опыт.

Главные проекты и постройки

Став, по сути, первым архитектором Москвы, Ухтомский столкнулся с тяжелейшей задачей - упорядочить разросшуюся к началу восемнадцатого века столицу. Он решил приняться за городские усадьбы. Внешний вид усадеб, большинство из которых были построены еще в допетровскую эпоху, тогда значительно отличались от петербургских построек, считавшихся образцом для строительства как в Москве, так и в других городах.

Уже в 1753 г. Ухтомский представил чертежи с планами будущих построек в Сенат. Его целью было не просто скопировать систему построек Петербурга и перенести ее в Москву, но и сохранить традиционное расположение дома внутри дома, характерное для последней. При проектировании Дмитрий Васильевич вдохновлялся не только примером столицы, но и архитектурными традициями старой Москвы. Согласно его замыслу, усадебные строения должна были основываться на симметрии и порядке. Ансамбль включал себя сам дом, боковые строения, подъездной двор, сад и хозяйственные постройки. Характерным примером подобной композиции служит подмосковная усадьба Трубецких. Работая над этим проектом, Ухтомский вдохновлялся примером своего старого учителя - Мичурина. В усадьбе действительно угадываются немалые сходства с произведениями Мичурина. Тем не менее, Ухтомский значительно вырос над собой и стал экспериментировать, творчески переработав древнерусские детали в соответствии с художественными требованиями и вкусами своей эпохи.

Еще одним большим проектом Ухтомского стал каменный Кузнецкий мост через реку Неглинную. Предшествующий ему деревянный мост решено было заменить из-за угрозы затопления. В процессе работы над проектом (1751-1757) Ухтомский не только выстроил сам мост, но и задумал сделать целый ансамбль, венчающийся сетью торговых лавок. Это было сделано с целью подчеркнуть великолепие и роскошь центральной части Москвы. Уникальность этого проекта заключалась в том, что Ухтомскому удалось спланировать сложный ансамбль, сочетая небольшие и довольно простые по конфигурации строения. Несмотря на инновационную идею, стремления Ухтомского не получили должного воплощения. Реализация проекта требовала сноса большого количества частных строений, а для густонаселенной центральной Москвы в то время это было не осуществимо.

В дальнейшем Ухтомский работал в очень сдержанной манере. Построенное в Москве здание архитектурной школы было выполнено в 1760 г. и стало типичным образчиком делового строительства. В обиход помпезности зодчий сделал ставку на экономичность, простоту и практицизм. Все это в полной мере соответствовало нормам престижа публичных общественных зданий Москвы.

Как показал творческий путь Ухтомского, очень часто решающую роль в его жизни играла императрица Елизавета Петровна. И вот, в очередной раз он получает новый проект благодаря государыне. В честь приезда императрицы в Москву Ухтомский сооружает здание Сената в Немецкой слободе. Здание строилось с 1753 по 1757 гг. Легких путей Ухтомский, как обычно, не искал: ему необходимо было построить сооружение, внешний вид которого в полной мере бы соответствовал выразительному величию и правительственному назначению. За основу архитектор взял старый двухэтажный дом Лестока.

Дмитрий Васильевич не только успешно справился со своей задачей. В этой постройке угадывались существенные особенности архитектуры этого времени. Представительность, парадный облик, а также такие черты, как купольное покрытие и монументальная композиция, стали основой для совершенно новой архитектурной тенденции.

Плодовитость Ухтомского позволила ему параллельно с постройкой общественных зданий реставрировать и . Он обмерял старые памятники, реставрировал их, занимался перестройкой старых сооружений. Подготовительная работа по перестройке Кремля длилась много лет - лишь в 1761 г. чертежи были закончены.

Для своего времени Ухтомский, безусловно, был новатором. Этим объясняется та смелость и легкость, с которой он комбинировал старый и новый стили, перерабатывал древнерусские орнаменты, подстраивался под текущие архитектурные тенденции. Он не боялся допустить ошибок, словно чувствуя каким-то образом, что его внутреннее чутье позволит будущим проектам органично вписаться в городскую перспективу.

Творческий путь Дмитрия Васильевича Ухтомского был очень насыщенным и плодотворным. Среди его заслуг - постройка культовых для его времени сооружений: церкви на Лазаревском кладбище, колокольни церкви Парасквы Пятницы, а также колокольни Успенского собора в . Реализация этих проектов пришлась на период с 1740-ых по 1750-ые гг.

В 1753 г. Ухтомский построил каменные Красные ворота на месте деревянных, которые архитектор Земцов возвел по случаю коронации Елизаветы Петровны. Это произведение впоследствии позволило Ухтомскому выйти в область фундаментальной архитектуры. Он не просто выстроил ворота заново, сохранив прежние черты декора, но и подчеркнул их величественность при помощи сдвоенных колонн, помещенных у боковых проходов.

Одной из последних работ архитектора стал проект Госпитального и Инвалидного домов. Лучшего кандидата, чем Ухтомский, было не найти: колоссальный опыт в строительстве деловых зданий, много лет работы над переустройством города и, конечно, внутреннее чутье позволили архитектору блестяще справиться с поставленной перед ним задачей. Грандиозный ансамбль, включавший в себя парк, храм и ряд корпусов различного назначения, стал очередной крупной победой мастера.

Финал

В 1760 г. еще достаточно молодой Ухтомский уже оказался не у дел. Придворные интриги не позволили ему сохранить занятую некогда нишу главного московского зодчего. Единственный проект, над которым он работал в последние годы - постройка лаврской колокольни. Она же стала его последним архитектурным детищем.

В 1767 г. Дмитрий Васильевич Ухтомский ушел в отставку. В дальнейшем он никогда не порывался вернуться к тому, что когда-то было для него делом и смыслом всей его жизни - архитектуре. Умер архитектор в 1774 году.

Дмитрий Васильевич Ухтомский был и остается ярким представителем стиля барокко, а его творческое наследие смело позволяет называть его родоначальником московской школы русской архитектуры восемнадцатого столетия.